Эффективен ли окситоцин как лекарство от ксенофобии?
Эксперименты, проведенные германскими психологами, показали, что перназальное введение окситоцина усиливает склонность жертвовать деньги на помощь иностранным беженцам, но не у всех, а только у людей, изначально не склонных к ксенофобии. Испытуемые, у которых предварительное анкетирование показало высокий уровень ксенофобии, не склонны к такой благотворительности ни до, ни после введения окситоцина. Однако окситоцин все-таки повысил объем пожертвований, совершаемых ксенофобами, после того как им сообщили, сколько денег пожертвовали на беженцев другие испытуемые. Результаты согласуются с идеей о том, что окситоцин не улучшает отношение к чужакам, но усиливает склонность к соблюдению социальных норм.
Ксенофобия имеет глубокие эволюционные корни. Люди исключительно легко приучаются делить окружающих на своих и чужих и относиться к своим по-доброму, а к чужим — безразлично или враждебно. Предрасположенность к ксенофобии, по-видимому, развилась как адаптация для выживания маленьких, тесно сплоченных групп гоминид в условиях жестокой конкуренции с другими такими же группами (подробнее см. в новостях: Межгрупповые войны — причина альтруизма?, «Элементы», 05.06.2009; Межгрупповая конкуренция способствует внутригрупповой кооперации, «Элементы», 28.05.2007; Альтруизм у детей связан со стремлением к равенству, «Элементы», 04.09.2008).
Однако мир неуклонно становится все более взаимосвязанным, а население большинства регионов — все более смешанным. Жители крупных городов не только живут в стрессирующих условиях аномальной скученности: они ежедневно встречаются с множеством незнакомых людей, слышат иностранную речь, сталкиваются с чуждыми традициями и манерами поведения. В таких условиях наши «природные склонности», пришедшие к нам из каменного века, начинают порождать серьезные социальные проблемы.
Усилившийся в последнее время приток азиатских и африканских беженцев в богатые европейские страны стимулировал новую вспышку общественного и научного интереса к проблеме ксенофобии (рис. 1). Этой проблеме посвящена статья немецких психологов и нейробиологов, опубликованная недавно в журнале PNAS.
Авторы провели три эксперимента, чтобы изучить влияние нейропептида окситоцина на готовность людей совершать альтруистические поступки по отношению к чужакам. Альтруизм оценивался по величине добровольных денежных пожертвований. Выбор окситоцина связан с тем, что этот нейропептид и его гомологи играют важную роль в регуляции социального и полового поведения у многих животных — от человека до круглых червей включительно (см.: Половое поведение и обучение у C. elegans регулируется пептидом, похожим на окситоцин, «Элементы», 31.10.2012). При этом во многих (хотя и не во всех) ситуациях повышение уровня окситоцина в мозге (у людей этого можно добиться путем простого перназального введения — закапывания окситоцина в нос) способствует более внимательному, доброжелательному и заботливому отношению к ближним. «Элементы» неоднократно рассказывали об этих исследованиях (см. подборку ссылок в конце новости Межгрупповые конфликты у шимпанзе связаны с повышенным уровнем окситоцина, «Элементы», 04.01.2017).
Первый эксперимент был поставлен, чтобы определить «точку отсчета» — базовый уровень альтруизма по отношению к своим и чужим, отражающий существующие в обществе социальные нормы. В эксперименте приняли участие 76 добровольцев — немецких студентов обоего пола.
Всех участников предварительно протестировали на отношение к беженцам. Для этого они должны были оценить высказывания типа «из-за беженцев выросло налоговое бремя» или «из-за беженцев немцы лишаются работы» по десятибалльной шкале (от 1 — «совершенно не согласен» до 10 — «полностью согласен»). По результатам тестирования был вычислен «индекс ксенофобии» для каждого участника.
Затем всех испытуемых собрали в одной аудитории, где и проводился эксперимент. Таким образом, участник принимал свои решения в присутствии других людей. Это, по идее, должно было усилить альтруистические побуждения (см.: В присутствии нарисованных глаз люди ведут себя лучше, «Элементы», 11.03.2011), что и подтвердилось: в эксперименте 1 люди пожертвовали больше денег, чем в экспериментах 2 и 3, где каждый испытуемый находился в отдельной комнате.
Сам эксперимент состоял в следующем. Испытуемый получал от экспериментаторов 50 евро. Затем ему последовательно показывали на экране краткую информацию о 50 нуждающихся людях. Информация была примерно такая: «Гансу 25 лет, он родился в Мюнстере (Германия) и живет в Германии. Ганс беден и не может купить в магазине свежее мясо и рыбу. Поможете ли вы Гансу?» или «Сафие 30 лет, она родилась в Алеппо (Сирия) и бежала в Германию. Сафие бедна и не может купить билет в театр. Поможете ли вы Сафие?». Из 50 претендентов на пожертвование 25 были немцами, 25 — иностранными беженцами. Две группы были выровнены по полу, возрасту и тому, в чем человек нуждается (еда, жилье или удовлетворение культурных потребностей). Каждому из 50 нуждающихся испытуемый мог пожертвовать любую сумму в диапазоне от 0 до 1 евро. Все деньги, оставшиеся после этого от исходных 50 евро, испытуемый забирал себе, если вытягивал счастливый лотерейный билет (вероятность выигрыша 10%).
В среднем испытуемые потратили на пожертвования более 30% полученных денег. При этом беженцам они пожертвовали на 19% больше, чем соотечественникам. Авторы интерпретируют это как признак существования соответствующей социальной нормы. Иными словами, похоже на то, что в популяции, представленной этой выборкой добровольцев, принято (считается правильным) проявлять больше альтруизма по отношению к беженцам, чем к соотечественникам (вероятно, потому что беженцы в целом сильнее нуждаются в поддержке).
Авторы не сообщают, кто жертвовал более щедро — люди с высоким или низким индексом ксенофобии. Но они отмечают, что с ростом этого индекса уменьшается тенденция жертвовать «чужим» больше, чем «своим» (рис. 2).
Эксперимент не выявил различий в поведении мужчин и женщин, поэтому в последующих экспериментах участвовали только добровольцы мужского пола.
Целью второго эксперимента была оценка влияния окситоцина на склонность помогать своим и чужим у людей, различающихся по индексу ксенофобии. Для эксперимента набрали новую группу из 107 добровольцев. Их тоже протестировали на ксенофобию, а затем каждый испытуемый под руководством инструктора закапал себе в нос либо окситоцин, либо плацебо. При этом использовался двойной слепой метод: ни доброволец, ни инструктор не знали, что находится во флакончике — плацебо или окситоцин.
Через 45 минут после этой процедуры испытуемый проходил точно такое же тестирование, как и в первом эксперименте. Результаты показаны на рис. 3. Как и в первом эксперименте, испытуемые в среднем пожертвовали больше денег беженцам, чем соотечественникам. Однако если рассмотреть по отдельности испытуемых с низким (ниже медианного) и высоким индексом ксенофобии, то становится ясно, что «предпочтение чужаков» характерно только для первой группы и полностью отсутствует во второй. Более того, вторая группа вообще проявила меньше щедрости, чем первая (ксенофобы оказались более прижимистыми, чем толерантные граждане).
Окситоцин существенно повысил щедрость у испытуемых с низким индексом ксенофобии. Щедрость повысилась в отношении как своих, так и чужих. Что касается ксенофобов, то они не стали от окситоцина ни на йоту щедрее — даже по отношению к соотечественникам, не говоря уж «понаехавших».
Этот результат согласуется с результатами других исследований, показавших, что окситоцин не является безусловным стимулятором доброты. Нередко он усиливает уже имеющиеся добрые побуждения, но он не может ни превратить ненависть в любовь, ни заставить вас относиться к врагу как к другу (см.: Окситоцин усиливает любовь к «своим», но не улучшает отношения к чужакам, «Элементы», 17.06.2010).
Значит ли это, что окситоцин полностью бессилен против ксенофобии? По-видимому, нет, и третий эксперимент, проведенный авторами, это подтверждает. Исследователи исходили из того факта, что окситоцин, активируя нейронные сети, так или иначе связанные с кооперацией и иными позитивными внутригрупповыми взаимодействиями, в том числе стимулирует и соблюдение принятых в социуме норм поведения. Что будет, если параллельно с введением окситоцина напомнить испытуемым о том, что помощь нуждающимся беженцам вообще-то является социальной нормой? Не проймет ли это даже прижимистых ксенофобов?
В третьем эксперименте участвовали те же испытуемые, что и во втором. Дизайн третьего эксперимента отличался от предыдущего только тем, что к информации о нуждающихся людях была добавлена средняя сумма, которую пожертвовали этому человеку участники эксперимента 1. Тем самым экспериментаторы ненавязчиво доносили до сведения испытуемых «социальную норму», предписывающую помогать нуждающимся беженцам. Ведь мы помним, что участники эксперимента 1 были довольно-таки щедры по отношению к беженцам.
Результаты третьего эксперимента показаны на рис. 4. Эксперимент подтвердил ожидания исследователей. Напоминание о «социальной норме» заметно повысило щедрость испытуемых-ксенофобов по отношению к беженцам, но только в том случае, если в нос испытуемому был закапан окситоцин, а не плацебо (два правых столбика на рис. 4). Это двойное воздействие (окситоцин плюс напоминание о норме) повысило также щедрость ксенофобов по отношению к «своим», но в меньшей степени, чем к «чужим» (не показано на рисунке). По отдельности же ни окситоцин, ни напоминание о норме не повлияли на поведение ксенофобов в эксперименте.
Таким образом, окситоцин все-таки может служить «лекарством от ксенофобии», но только в сочетании с положительным примером других людей или с напоминаниями о том, что «у нас принято относиться к чужакам по-доброму». Очевидно, эффект окситоцина в данном случае объясняется не тем, что он делает ксенофобов более толерантными (по-видимому, не делает), а тем, что он склоняет их внимательнее относиться к тому, как ведут себя окружающие («члены группы»), и стараться следовать принятым нормам.
Ну а в обществе, где ксенофобы составляют большинство, а нетерпимость к чужакам считается «нормой», никакой окситоцин, надо полагать, никому не поможет.
Источник: Nina Marsh, Dirk Scheele, Justin S. Feinstein, Holger Gerhardt, Sabrina Strang, Wolfgang Maier, and René Hurlemann. Oxytocin-enforced norm compliance reduces xenophobic outgroup rejection // PNAS. 2017. V. 114. P. 9314–9319. DOI: 10.1073/pnas.1705853114.
См. также о роли окситоцина в регуляции проявлений парохиального альтруизма:
1) Межгрупповые конфликты у шимпанзе связаны с повышенным уровнем окситоцина, «Элементы», 04.01.2017.
2) Окситоцин усиливает любовь к «своим», но не улучшает отношения к чужакам, «Элементы», 17.06.2010.